В прошлый раз я написал о неоходимости сомневаться в своем понимании мира. Но какая в этом польза? И при чем здесь вообще психотерапия?
Первая и, пожалуй, главная причина обращения за помощью – те или иные эмоциональные проблемы. Печален человек, тревожен, сердит или обижен – его эмоциональная жизнь становится стойко неприятной ему самому. Кстати, нередко человек идет за помощью с довольно сильным – и объяснимым – сомнением, мол, как же так, у меня жизнь не ладится, всё из рук валится, беды-неприятности ожидают, дети неблагодарные и жена/муж не любит, чем мне поможет чужой незнакомый человек? Как он приведет мои дела в порядок? А никак! Потому что суть не в делах.
То, что мы чувствуем, обусловлено тем, что с нами происходит, это правда. Но не вся. Строго говоря, мы реагируем не на само событие, а на то, как мы его для себя поняли. Но штука в том, что для понимания мы не задумываемся, что же это было, как правило, у нас уже имеется готовая интерпретация, основанная на каком-то приобретенном ранее опыте. Это, как я писал в прошлом посте, позволяет экономить время и ресурсы ценой точности интерпретаций. Чаще всего это вполне эффективная модель, наши интепретации приемлемо точны и верны, а эмоциональные реакции достаточно адекватны происходящему и достаточно гибки и разнообразны – мы не застреваем в каком-то одном эмоциональном состоянии и не приходим в него в ответ на самые разные события. И в общем, пока дела идут подобным образом, нам нет нужды интересоваться психотерапией и вникать в то, что эмоции являются результатом не события (так называемая схема А – С, где А – некое собтие, а С – его последствие, например, эмоциональная реакция или некоторое поведение), а интерпретацией события (схема А – В – С, принятая в когнитивной терапии, здесь В – та самая интерпретация, которая возникает в глове человека).
Так вот, сами по себе эмоции слабо поддаются изменениям. Если человек печален, вряд ли у него получится приказать себе сделаться веселым. Тревожный человек в ответ на попытки взять себя в руки и успокоиться чаще всего тревожится еще сильнее. А вот информацию в своей голове мы менять можем. Именно в этом и состоит суть когнитивного подхода.
Главный вопрос когнитивной терапии: «О чем вы подумали?» или «Что вам пришло в голову?» То есть суть в том, что надо учиться отыскивать у себя в голове те автоматические мысли, которые – почти незаметно – приходят на ум в ответ на то или иное событие и интерпретируют его. Не всегда, в тех лишь случаях, когда в этом есть необходимость, то есть когда наличествует какая-то проблема. А затем, критически подойдя к этой интерпретации, попробовать сменить ее на более функциональную, то есть более точно соответствующую происходящему, более точно его описывающую.
Здесь-то и требуется упомянутая готовность сомневаться в любых своих идеях, даже и особенно кажущихся аксиоматичными и незыблемыми, поскольку если ее нет, то нет и всего остального. Человек заявляет, что нечто так и всё на этом, например, что он на самом деледолжен добиваться во всех своих начинаниях и что он на самом делеполный неудачник, если у него это не получается. Когда это заявляется таким образом, без тени сомнения, помощь невозможна. Способность сомневаться в себе – основополагающая в когнитивной терапии. К счастью, когда человек приходит за помощью, он чаще хоть сколько-нибудь готов меняться и соглашается пересматриваться свои взгляды. Но здесь возникает другая типичная сложность, о которой я напишу в другой раз.