Так называемый человек разумный горазд мыслить категориями простыми и размашистыми. В голове есть сознание? Есть! Оно за всё отвечает? Разумеется! Если в голове что-то не так, виновато оно? Ну да! То есть сам человек? Типа того, ага. А это неприятненько, знаете ли, так думать.
Но тут нам на помощь спешит биология с медицинской моделью психических расстройств. Мол, все расстройства от генетики и нейротрансмиттеров нарушенных, сознание тут ни при чем, лечите, пожалуйста, болезнь таблеточкой – и никаких гвоздей. Потому что что? Потому что человек в расстройстве и так, хм, расстроен, а мысль о том, что он всему виной и не справился даже с собственной головой, расстраивает его ещё пуще. И исцелению в общем не способствует. Ну и кроме того, что мы можем подумать про человека, который своей голове не хозяин? Что ему доверить? Нет уж, такому ненадежному гражданину ничего серьезного определенно не доверишь.
Вот и выходит, что биологическая модель выглядит гораздо приятнее для расстроившегося человека: это не я и голова уже как бы и не совсем моя, всему виной всякие неприятные молекулы. Очень куртуазно и научно обосновано. Не подкопаешься.
Вдобавок биологическая модель даёт понимание откуда что берется. Ну как понимание – умение называть/перечислять влияющие на развитие расстройства факторы: всё те же генетическая предрасположенность и нарушения обмена нейротрансмиттеров, ну и влияние среды туда же, что уж. Так-то было бы неплохо к этому пониманию добавить, например, понимание, откуда берется дисбаланс в той или иной нейротрансмиттерной системе (а иногда еще – и куда девается), но нет. Незачем: и так всё понятно. Ну, наверное...
Что я хочу всем этим сказать? Во-первых, я совершенно не собираюсь отвергать биологическую модель – это было бы довольно глупо. Мозг есть, он там как-то достаточно сложно и непонятно, но принипиально все же постижимо функционирует, а вместе с ним функционирует и психика, как один из продуктов мозговой деятельности.
А во-вторых я хочу вернуться как раз к ней, к психике. И в очередной раз подчеркнуть, что не столь важно (и не так уж понятно), что нарушается первично – некоторые мозговые («биологические») или когнитивные («психологические») процессы. Важно – что в большей степени доступно влиянию, что мы можем изменить, чтоб человек почувствовал себя лучше и начал функционировать поэффективнее.
Нет здесь, в этом вопросе, никакого «против», что я неустанно раз за разом повторяю. Есть биологическая составляющая – и тут уместно говорить о генетике, нейротрансмиттерах и таблетках, так или иначе способных на всё это дело влиять. Есть психологическая составляющая – и тут не менее уместно говорить о когнитивных схемах и изменении своего мышления.
О чем неуместно говорить в принципе – о вине человека, имеющего некое расстройство. О подразумеваемой изначальной способности и обязанности управлять и следить за содержимым своей головы.
А вот просить помощи в том, чтобы научиться следить и управлять, как раз таки уместно. Голова – и проста, и сложна одновременно. Ожидать понимания всего, что в ней происходит и осознанногоуправления этим происходящим было бы слишком оптимистично и даже опрометчиво. Сознание всё же – слишком скромная часть всей нашей психики, отвечающая далеко не за всё, особенно если человек не учился сознательно регулировать те или иные вещи.
Но! Это так лишь по умолчанию. Поэтому вины в том, что что-то идет не так, как стоило бы или хотелось бы, нет. А вот ответственность за то, чтобы это изменить, вполне себе присутствует. Пусть не абсолютно изменить, но хотя бы постараться сделать лучше.
И если смотреть на вещи таким вот образом, то и биологическая модель в ее упрощенном виде не так уж нужна обывателю, и в психотерапии появляется некий смысл, и за помощью становится идти не стыдно. Примерно так же, как не стыдно чего-то не знать изначально и учиться тому, чего раньше не знал. И, кстати говоря, мне моя работа всё больше видится обучением, а не лечением.