Люди-то тревожатся. И далеко не всегда по делу. А я пишу о том, как это работает. Чтобы приходилось меньше тревожиться не по делу. Ну, если разобраться со всем этим, конечно.
Итак, в основе патологической (то есть такой, когда уместно вспоминать про расстройства) тревоги лежат два основных направления мысли человека.
Он, во-первых, переоценивает вероятность и/или серьезность возможных неприятностей в будущем.
Он, во-вторых, недооценивает свои способности и возможности что-то с этим сделать.
И это, разумеется, обещает вылиться в некую фатальную, неразрешимую и неизбывную катастрофу. Страшно? Страшно.
А теперь следите за тревожными руками.
Тревожный человек упускает из виду свидетельства того, что опасность не так серьезна или не слишком вероятна. Его голова лупит простое «а вдруг беда таки случится?», ему систематически не удается здраво оценить или вообще всерьез подумать о том, а может ли эта самая беда не случиться или оказаться не такой уж и бедой.
Тревожное сознание затрудняется подключать к процессу рациональные рассуждения и логику, оно кричит «спасемся, а потом будем разбираться!» То бишь даже когда человек сам догадывается или ему намекают, что он как-то перебарщивает в оценке угрозы, ему весьма затруднительно перейти к разумной оценке имеющихся рисков.
Тревожность сама по себе становится для человека аргументом в пользу существования опасности, что, понятное дело, усиливает его тревогу.
При этом тревожный человек верит (знает, понимает), что ему-то точно не справиться, что у него-то точно не получится, с ним-то точно что-то пойдет не так и т.д.
Поэтому единственный способ выжить в подобных неблагоприятных условиях – бдить. Неустанно отыскивать возможные угрозы и ожидающие человека неприятности, беспокоиться о них, хлопотать и предотвращать. Что, в общем, приводит к разрастанию источников, откуда, по мнению человека, ему может «прилететь» и к поддержанию в нем напряжения.
Вот так, вкратце, обстоят дела. Но это еще не всё, будет и еще.