Очень большие общности могут вызывать сильное чувство единения и приводить к экстремальным, вплоть до смерти, жертвам ради общности. Tooby и Cosmides (1988) отметили, что война – это в высшей степени объединяющее мероприятие, и, как таковое, она должна включать в себя мотивы сотрудничества. Bernard и др. (2005) первоначально назвали эту очень большую социальную не связанную родством общность «меметической», поскольку мотивы в этой социальной общности зависят от культурной передачи мемов идентичности, смысла и обязательств (Dawkins, 1989). Эти мемы могут действовать как культурные нормы – как образцы культурно ценимого поведения – увеличивающие сотрудничество и жертвенность в очень больших группах (de Waal, 1996). Мотивы в такой группе представляют собой прежде всего культурные адаптации (Boyd, 2007), и обучение играет важную роль в их формировании и выражении. Это связано с тем, что люди – вид, который не просто субъект оперантного обусловливания (закон Торндайка о научении на основании последствий своих действий), но и осознает свою субъектность по отношению к нему. Групповой отбор, воздействующий на культуру, отчасти может оказаться ответственным за формирование мотивов очень больших общностей, а культуры могут передавать как ценную адаптивную, так и дезадаптивную информацию (Boyd, 2007). Bernard и др. (2005) предложили два измерения эволюционировавших индивидуальных различий для большой социальной общности – мотивы Наследия и Смысла.
Наследие
Третий из кооперативных мотивов, Наследие, не основан на равном обмене ресурсами. Наследие опосредует передачу ресурсов неродственникам без ожидания взаимности. Bernard и др. (2005) использовали пример пожертвования денег университету в качестве примера Наследия. Такая передача ресурсов может не принести прямой выгоды ни дарителю, ни его родственникам. Университет имеет культурную ценность и, предположительно, увековечивает ценности дарителя, но пожертвование университету, пожалуй, принесет больше пользы родственникам конкурентов, чем своим собственным. Другой пример мотива Наследие – солдат, отдающий свою жизнь в бою. Это высшее самопожертвование во имя предполагаемой высшей цели (честь, долг, патриотизм), существующей лишь как мем. В немеметическом, материальном мире, где ресурсы ограничены (не более чем смертность), такое экстремальное самопожертвование не может принести пользы человеку. Однако оно может повысить общую приспособленность жертвующего собой индивида, поскольку его родственники могут выиграть от принадлежности к более сильной и безопасной нации. Очень большие общности также развивают институционализированные системы трехсторонней взаимности, с помощью которых, например, люди «оплачивают» смерть (выполняя свою часть сделки с обществом) передачей через правительство ресурсов (например, «пособие по потере кормильца») супруге и детям погибшего солдата.
Такое трехстороннее взаимное соглашение может работать с эволюционной точки зрения только если оно увеличивает способность группы (общества или нации) брать верх в конкуренции с другими группами или иным образом приводит к увеличению общего благосостояния, ресурсов, доступных для группы. Репутация мецената или погибшего солдата также может улучшаться что, в свою очередь, повышает привлекательность мецената как партнера по социальному обмену или наделяет потомка солдата статусом героического происхождения (Alexander, 1987; McAndrew, 2002). Так что хорошая репутация распространяется на родственников, повышая тем самым общую приспособленность мецената и солдата. С точки зрения обмена, затраты в таких случаях часто велики, а выгоды в виде отдачи от инвестиций в репутацию трудно определить, поэтому существенную роль должны играть культурные мемы. Возможно, существуют некоторые количественно измеримые выгоды для общества и силы его институтов, которые приносят пользу его членам, но большинство выгод для индивидуума, который участвует в мотивированном Наследием поведении, являются субъективными представлениями и абстракциями, основанными на мемах о щедрости, патриотизме, святости, религиозном долге и героизме.
Смысл
Доступ к ресурсам в современном человеческом существовании предполагает как проживание в небольших родственных группах, так и одновременно жизнь в очень больших группах и структурах или зависимость от них (Tooby & Cosmides, 1996). А получение ресурсов в таких больших группах требует оговаривания ряда сложных социальных обменов. Bernard и др. (2005) предположили, что смысл – развитие личной онтологии, обоснование или объяснение своего существования и места в мире – выполняет функцию выживания, являясь противоядием от отчаяния, которое может возникнуть в окружении очень больших общностей. Такая личная онтология необходима виду, который осознает свою смертность.
Будучи социальными животными, люди должны приспосабливать или примирять свою природу, балансируя между индивидуальными интересами и групповым почтением и сотрудничеством. Bernard и др. (2005) считают, что такая ситуация может привести к отчуждению и отчаянию. Действительно, отчуждение и анонимность связаны с повышенной эгоистичностью и антисоциальным поведением (Prentice-Dunn & Rogers, 1980; Zimbardo, 1970). Хотя поведение, мотивированное Смыслом, может повысить уровень сотрудничества индивида с другими, это будет побочным продуктом. Поэтому Смысл не классифицируется как мотив сотрудничества.
Вместо этого Bernard и др. (2005) предположили, что существуют индивидуальные различия в степени, в которой люди мотивированы на создание смысла существования. Это спорно, но с эволюционной точки зрения мотивация к поиску, принятию и/или конструированию смысла может приводить к таким преимуществам, как лучшие психологические способности к преодолению трудностей – выносливость, стойкость, даже приспособленность – когда дело доходит до решения экзистенциальных проблем. Культурные мифы, особенно о легендарных героях, представляющие собой разновидность мемов (Dawkins, 1989), существуют потому, что они служат готовыми моделями смысла для членов группы (Campbell, 2008; Campbell & Moyers, 1991). Некоторые люди могут обрести смысл, приняв определенную религию, а большинство религий сопровождается объяснением места человека в мире. Действително, эпидемиологический анализ представлений позволил предположить, что мотивация может быть движущей силой эволюции религиозных представлений (Nichols, 2004). Другие могут находить смысл в научных занятиях или наслаждении природой. Некоторые даже находят смысл в обретении большой славы и состояния, а вместе с ними и влияния. С точки зрения обмена, даже стремление к смыслу связано с затратами времени, энергии, труда и богатства. Однако может быть и польза, например, в плане психологической устойчивости, которая может повысить привлекательность человека как партнера.