Если кому-то довелось когда-либо заинтересоваться психотерапией, у него могло сложиться четкое представление о ней и в особенности о том, кто ею может и должен заниматься. Помимо нередких в общем-то требований к общей душевной чистоте, моральному облику и жизненной устроенности психотерапевта (а как иначе можно помогать другим людям), есть и ряд более специфических требований. Образование, желательно медицинское, если человек решил, что научился различать понятия «психолог» и «психотерапевт». Если еще нет – то просто правильное, с достаточным количеством часов личной терапии, и прочим, что там полагается. Этика – ну, тут довольно сумбурно, но отношение определенно должно быть бережным, внимательным, не обесценивающим, поддерживающим, комфортным и прочее понятное и приятное большинству людей – и такое дефицитное на постсоветском пространстве. Ах да, при этом психотерапевт должен быть эффективным – понимание этого слова различается чрезвычайно и тут впору писать отдельный пост, что я, возможно, когда-нибудь и сделаю.
Но если пытаться это как-то подытожить, то некий расплывчатый, но все же набор представлений и ожиданий в массе потенциальных пользователей психотерапевтической помощи имеется. Базирующийся преимущественно на русскоязычной гештальт-терапии (благодаря количеству практикующих и пишущих о своей практике людей), психоанализе (благодаря его противоречивому и несколько однобокому, но всепроникающему влиянию на культуру в общем) и стремлении их натянуть на привычную патерналистскую модель взаимоотношений «врач – пациент». Да, упрощенно и утрированно, но так мне в основном видится картина.
Тут уместно еще, пожалуй, упомянуть запоздалое и достаточно фрагментарное, даже случайное, восприятие психотерапии на постсоветском пространстве. До начала 90-х все то, что происходило с психотерапией в мире, оставалось почти незамеченным в СССР, а потом оно как нахлынуло – разом, потоком и совершенно бессистемно. Поток этот определялся не столько какими-то теоретическими и практическими предпосылками, сколько представлениями переводчиков и издателей о том, что можно и нужно переводить. Впрочем, об этом тоже подробнее лучше написать отдельно.
Итак, вернемся к делу. Оно всё вроде бы и так, но есть нюансы и очень существенные. Во-первых, психотерапия, чем бы она ни была, далеко не едина, ни теоретически, ни практически. Есть как минимум три магистральных направления и по многим параметрам они между собой расходятся довольно чувствительно. Причем каждое из магистральных направлений внутри себя делится на некие, порой весьма причудливые, поднаправления. Есть эклектики, пытающиеся объединять разные направления и техники в довольно произвольных сочетаниях, и набирают популярность целенаправленные попытки соорудить уже нечто интегративное, теоретически и практически объединив весь этот психотерапевтический паноптикум. Есть, наконец, маргинальные направления и практики, от забавных до откровенно трешовых.
Даже если говорить о магистральных направлениях, они очень различаются по количеству своих приверженцев, по требованиям к подготовке, по теоретическим основам, методам и срокам работы.
Чтоб вы понимали: медицинское образование вовсе не является обязательным, чтобы практиковать психотерапию во многих странах. Для некоторых вариантов психотерапии профильное (медицинское или психологическое) образование вообще не является обязательным или даже нежелательно.
К чему я это? Если вы совершенно точно знаете, какой должна быть психотерапия, у меня для вас не лучшие новости: в среде специалистов консенсуса по вопросу и близко нет. Различается буквально всё, включая в конце концов и само понимание понятия психотерапия и сферы ее применения. Так что психотерапия – это не единая система помощи с устоявшейся теоретической базой, техниками, подходами, способом взаимодействия с клиентами или известными сроками достижения понятных результатов. Нет, это довольно-таки много очень разнообразных по каждому из возможных параметров теоретических и практических моделей.
Некоторые подходы в психотерапии предполагают аккуратность и бережность вплоть до неуловимости собственно психотерапевтического воздействия. Другие довольно директивны и позволяют и даже предполагают конфронтацию.
Некоторые подходы в психотерапии быстры и ориентированы на понятный, желательно измеримый результат. Другие неспешны, а результаты их неизмеримы принципиально.
Некоторые подходы в психотерапии старательно сверяются с достижениями психологии и нейробиологии или по крайней мере пытаются делать такой вид, некоторые – демонстративно игнорируют академические дисциплины, на что академические дисциплины, впрочем, отвечают им взаимностью.
Этические требования сводятся к единому в целом «не навреди», при этом детали, как именно следует не вредить, могут различаться довольно значительно.
Эффективность терапии оценивается очень по-разному, включая отрицание в некоторых направлениях самой идеи статистического анализа эффективности психотерапии.
А что касается правильной высокоэффективной психотерапии, то положение описывается сейчас примерно так: «мы тут уже кое-что нащупали и оно даже как-то работает. Да, у нас нет ни общей теории, ни общей практики, многое еще предстоит прояснить и еще о большем – договориться, но в самом общем виде можно сказать, что эта пестрота – вернее, что-то из всего этого – дает результат. А лучшего у нас для вас пока нет, извините».
Ну и многое, конечно, определяется тем, кто и за что платит, но это уже совсем другая история.